Убийство было игрой. Как защитники Порядка, мы решили овладеть им.
Мы снабжали программное обеспечение историей каждого преступления, истории каждого пациента, каждого подозрительного или ничего не подозревающего сообщения. По тексту машины выводили узоры, по узорам — доски, а от досок — ходы.
Мы породили на множестве компьютеров трех игроков: убийцу, жертву, полицейского. Они танцевали друг вокруг друга в статистических тенях миллиарды раз, их алгоритмы исследовали странные пространства того, как убивать, как выживать, как ловить. Каждая неудача была уроком. Каждое выживание. Каждая смерть.
В первый день они двигались наугад, точки страха и намерения дрейфовали в темноте.
После месяца облачного насилия со скоростью света наши уставшие от крови консультанты пришли в ужас от того, что очки узнали об оружии, яде, любви, лжи, деньгах и других инструментах смерти и жизни.
Когда они умоляли нас остановиться, мы знали, что добились успеха. Все равно продолжать было бессмысленно: мы решили игру, и решение было единственным, каким оно могло быть. Мы удалили жертву как бесполезную и заархивировали копа на случай, если он нам когда-нибудь понадобится для самообороны.
Затем мы дали убийце имена тех, кто не хотел бы получить наш заказ, и отправились играть в последний раунд финальной игры.
(Первоначально опубликовано на Adversarial Metanoia.)
