Некоторые проблемы, например, возникающие в играх с фиксированным набором правил, которые не меняются в зависимости от непредвиденных обстоятельств реального мира, можно решить с помощью линейного мышления. Но большая часть интеллектуальной деятельности человека совсем не линейна. Точно так же среда, в которой мы и другие формы жизни живем, очень сложна и нелинейна. Большая часть наших мыслей связана с проведением аналогий между, казалось бы, несвязанными вещами и реакцией на непредвиденные встречи или проблемы. Помимо того, что мы ценим эффективность, мы часто придаем еще большее значение ценностям и находим досуг «время простоя» источником вдохновения для новых идей. Я еще не слышал о машине, которая могла бы понять метафору, не говоря уже о том, чтобы оценить или создать ее.

Пару недель назад я поднял многие из этих вопросов, бросив вызов самому понятию, что наши машины даже отдаленно близки к тому, что мы назвали бы истинным интеллектом. В статье под названием Действительно ли такие слова, как «умный и интеллигентный, описывают наши машины?», затрагиваются многие формы человеческого интеллекта и роль любопытства в обучении. Я написал:

…вообще не ясно, что что-то вроде любопытства можно запрограммировать в машину. Мы могли бы симулировать любопытство, запрограммировав робота случайным образом останавливаться и исследовать предметы по пути из пункта А в пункт Б, но это не означало бы, что робот проявлял реальный интерес к чему-либо. . Любопытство не является продуктом работы генератора случайных чисел в нашей голове, который заставляет нас увлекаться конкретными вещами или событиями каждый раз, когда выпадают правильные числа.

Любопытство — ключевой компонент интеллекта. Это включает в себя как желание, так и способность совершать существенные ошибки в ходе расследования. Покажите мне машину, чья игра в го или время на конвейере прерывается действительно спонтанной дневной мечтой или желанием узнать больше о чем-то, что только что привлекло ее внимание, и вы, возможно, получите что-то близкое к истинному интеллекту, не говоря уже о сознание. До тех пор компьютеры останутся, подобно локомотивам или старомодной хлопкоочистительной машине, не чем иным, как высокоэффективными инструментами, способными невероятно быстро выполнять очень специфические повторяющиеся задачи. Честно говоря, это все, что мы хотим, чтобы они были. Наши компьютеры могут выполнять определенные задачи лучше камней, но они не более сознательны и умны, чем камни. Люди — это небинарные мыслители, основанные на углероде. Воспроизведение нашего интеллекта в кремнии с использованием 1 и 0 кажется в лучшем случае крайне маловероятным.